Самой длинной биографией в истории книгопечатания является история жизни британского премьер-министра сэра Уинстона Черчилля, состоящая из двадцати двух толстых томов. Её написали Мартин Гилберт и сын Черчилля Рэндольф.
ИНТЕРЕСНОЕ
Сейчас на сайте:
КУРС ЛИТЕРАТУРЫ: ЧЕМУ УЧИТЬ?
С другой стороны, не забудем, что каждое классическое произведение может быть изучено на разных уровнях сложности, и поэтому нельзя согласиться с теми, кто предлагает сосредоточить шедевры русской и мировой литературы в выпускном классе, а на предыдущих ступенях изучать то, что «полегче», в частности произведения советской литературы. Во-первых, такое решение невозможно просто физически из-за ограниченности времени. Во-вторых, обучение на низком уровне трудности не способствует развитию учащихся, не готовит их к восприятию серьёзной литературы. В-третьих, если обратиться к произведениям советских писателей, то так ли уж доступны девятиклассникам пьесы М. Горького, поэзия В. Маяковского или Б. Пастернака, романы М. Шолохова или повести А. Платонова? Не требует ли их освоение достаточно высокой культуры?
Школа не ставит и не может ставить задачу окончательно и навсегда помочь учащимся постичь всю глубину изучаемого произведения. Наоборот, учитель стремится так построить работу, чтобы у школьников сформировалось желание обращаться к произведению многократно. Но когда мы говорим о доступности произведения, то имеем в виду более или менее адекватное восприятие читателем того основного художественного ядра, которое определяет своеобразие, неповторимость содержания и формы творения искусства.
Наконец, к отбору произведений для изучения мы подходим с критерием интереса, который они вызывают у учащихся. Некоторые считают этот критерий решающим для построения курса литературы. С этой точки зрения следует, например, «Преступление и наказание» Достоевского изъять из программы, «заменив» его произведением, более «отвечающим потребностям современного подростка».
Не обедним ли, не обездолим ли мы в этих случаях наших воспитанников?
Интересы учащихся нужно учитывать, но не канонизировать их, а развивать.
В школах с русским языком обучения основой курса является русская литература — прежде всего потому, что это литература родного языка. Изучение её играет важную роль в патриотическом воспитании школьников и, воссоздавая в их сознании художественную картину жизни русского народа в прошлом и настоящем, формирует их ответственность перед историей.
Задачи интернационального воспитания, особенно в переживаемый нами период, необходимость сделать более плодотворным взаимное обогащение культур, открытие широкого доступа ко всему лучшему, что даёт культура каждого народа, приобщение людей к богатствам мировой цивилизации обусловливают не только соответствующие акценты в изучении русской литературы, но и включение в школьные программы произведений зарубежной классики и литератур народов мира. Должны быть установлены связи между художественными произведениями различных литератур, сформированы представления учащихся об их взаимовлиянии.
Основной массив школьной программы составляют произведения русской классики. Вместе с тем, с учётом интересов учащихся и воспитательных задач курса, должно быть усилено внимание к изучению, в частности, современной литературы. Современная литература, независимо от того, какие из её произведений в будущем войдут в золотой фонд классики, приобщает школьников к текущей политической и культурной жизни, способствует формированию их жизненной позиции, философского мировоззрения, эстетических взглядов.
Но и сказанное, давая лишь общие ориентиры, не предопределяет конкретного выбора авторов и произведений для изучения.
Включать ли в программу роман «Отцы и дети» или «Накануне» И. С. Тургенева? «Грозу» или «Бесприданницу» А. Н. Островского? «Гамлета» или «Отелло» В. Шекспира? «Белый пароход» или «И дольше века длится день...» Ч. Айтматова? Наконец (как это кощунственно ни звучит), кого предпочесть — Бертольда Брехта или Анну Зегерс!? А «предпочитать», выбирать нужно, ибо учебное время жёстко ограничено и возможности учащихся не беспредельны.
Некоторые авторы школьных программ стоят на позициях максималистских. Справедливо возражая против «жевательной» методики (когда предметом унылого анализа оказывается чуть ли не каждая строка произведения) и движимые благой целью воспитать эрудированного читателя, они расширяют школьную программу по образцу вузовской («Не может же выпускник средней школы ничего не слышать о Данте, о Расине или Руссо!»). Естественно, возникает опасность превратить курс из воспитывающего и обучающего в информационный. Книга, как говорил Д. Гранин, не успеет «запасть в душу», «прорасти».