Узником Бастилии была... знаменитая Французская энциклопедия, составленная Д`Аламбером и Дидро. Книгу обвиняли в том, что она наносит вред общественной морали и религии.
ИНТЕРЕСНОЕ
Сейчас на сайте:
ЛЕНЬКА ГРОМ
Павел Ковалев
VI. Тяжёлое раздумье
Мать ни о чем не расспрашивала Вову. Она и так все знала: ей рассказала Нина Григорьевна. К тому же материнским сердцем она чувствовала, что с мальчиком происходит что-то неладное. Вова стал нервным, настороженным, как будто все время чего-то ждал, о чем-то тревожился.
Очень все это волновало Веру Ивановну.
Накормив сына, она придвинула к нему книжки, попросила:
— Позанимайся, сынок. А я по делам схожу.
Вова подержал в руках учебники и отшвырнул, даже не раскрыв.
Был довольно поздний час, а Анатолий все ещё не возвращался. Оставшись один, Вова невольно ощутил какую-то пугающую тишину и одиночество. И тут вдруг прозвучал в его сознании голос Леньки. Прозвучал таинственно, тихо и как-то очень тепло: «Держаться друг дружки, как в футбольной команде».
Вова растерянно оглядывается вокруг. Никого. А в памяти все звучит это «Держаться!», как что-то обнадеживающее, что-то напоминающее о недавнем прошлом. И Вова вспомнил, как прошла первая ночь в парке, на берегу реки. Вспомнил пальто матери, которым они укрывались вдвоем с Ленькой. Потом рынок, где это пальто было продано, Потом... милиция и эта чудная тетя Нина, отпустившая его под «честное слово». Не для того ли она отпустила Вову, чтобы через него напасть на Ленькин след?
Вспомнился ему и чердак, на котором его принимали в группу «Южная». Об этой группе Вова по сей день по-настоящему ничего не знает. Именно тогда и услышал он от Леньки слова о Футбольной команде, которые теперь так неожиданно всплыли в его памяти.
И вот он дома. Один. Сидит и думает о разных невеселых вещах, вроде того, что так и не успел войти в таинственную группу «Южная», потому что эта хитрющая милиционерша все-таки сумела задержать его.
И еще он думает о том, какие глаза у матери, невеселые, затуманенные слезами. Сердце сжимается у мальчика, когда он вспоминает эти глаза. Мало ей горя со старшим, который уже до того допился, что с Работы выгнали! Недаром же она сказала Нине Григорьевне, что маленькие дети только для колен тяжесть, а подрастут — для сердца. Тяжело ей, плохо. А ему, Вове, разве легко?
«Значит, и я, — думалось ему, — сердце мамино не жалею. Толька — пьяница, а я кто? Скорее бы вырасти, работать пойти. Тогда бы совсем другое...»
А что другое — он сам толком не представлял.
Снова в мыслях маячит это таинственное, притягательное слово «Южная». Загадочное, удивительное название! И приятно, что только одному ему, Вове, Ленька намекнул о своем плане удрать на юг. Даже Бомба и Бруно ничего об этом не знают.
О, Ленька — удивительный, чудесный человек!