Коллеги-поэты обвиняли Маяковского в жульничестве за то, что он ввёл в употребление стихотворную «лесенку», А причина в том, в начале XX века поэтам платили за количество строк, и Маяковский за стихи аналогичной длины получал в 2-3 раза больше своих коллег.
ИНТЕРЕСНОЕ
Сейчас на сайте:
ЧЕРЕЗ ВСЕ ПРЕГРАДЫ
Николай Петрович Осинин
Глава 12. Юные мстители
В землянке, ярко освещенной голубоватым пламенем карбидной лампы, глухо стуча деревяшкой самодельного протеза, ходил мужчина. Меховая жилетка, надетая поверх гимнастерки, туго облегала его крупную, тяжелую фигуру. Широкий изогнутый шрам стягивал морщины на лбу и круто поднимал густую изломанную бровь с белым, будто седым, клочком волос в середине. Это был майор Пахомов.
Кроме него, в землянке находилось двое: Федор Иванович Беляев и бородатый старик в бушлате. Беляев и старик сидели за столом. Перед ними лежали сухари, стояла раскрытая банка гороховых консервов и две кружки с остывшим кипятком.
— Итак, вы предлагаете объединить наши отряды под общим командованием,— сказал Пахомов, останавливаясь у стола.— Но вряд ли это целесообразно. По крайней мере, теперь.
— Как же это, товарищ Пахомов,— удивленно поднял голову старик.— Не понимаю. Возьмем, к примеру, в сельском хозяйстве. Разве жизнь не показала, что колхозом за любое дело лучше браться? А мы сейчас — чистые единоличники: каких-то пятьдесят километров один от другого живем и не знаемся.
— Аналогия, по-моему, не совсем подходящая,— сказал Пахомов.— Наш отряд в этом районе недавно, поэтому и связь с нами не успели наладить. Да и запрятываетесь вы крепко...
— Опять же и про связь сказать. У вас радиостанция, а мы захудалого приемника не имеем, чтобы Москву послушать, сводку с фронта принять. Вот и судите: какой из нас одних толк.- Старик достал зажигалку и, шумно пыхтя, стал раскуривать трубку. Гибкий клинышек пламени несколько раз заглянул в чубук и погас, сбитый струей дыма, вырвавшейся из-под густых усов.
— Рация само собой,— сказал Пахомов.— Я попрошу командование, чтобы ее для вас выслали с первым же самолетом.
— Дело, Дмитрий Степанович, конечно, не только в радиостанции,— сказал Беляев, до этого молча слушавший разговор командиров двух партизанских отрядов.— Последнее время противник усилил охрану важнейших объектов, и наши действия порознь становятся все менее эффективны. Взять хотя бы тот же аэродром у Шаталовки, о котором шел разговор. Своими силами мы помешать его строительству не сможем. Нужен серьезный концентрированный удар, чтобы уничтожить созданные немцами склады и сооружения. Наши попытки кончились там полным провалом.
Старик кивнул головой, подтверждая правильность его слов:
— Во-во,— прогудел он,— тут по всем правилам агротехники обрабатывать надо: фашист — сорняк вредный.
Пахомов присел на край скамьи, выставив перед собой ногу с протезом.
— Вы меня не совсем понимаете. Я, конечно, не против совместных действий под общим командованием, и аэродромом мы займемся в ближайшее же время. Но я сомневаюсь в надобности пока что сливать наши отряды, как говорит Иван Акимович, в один колхоз. Выражаясь его языком, правильнее будет, если мы поможем друг другу организовать два крепких колхоза... Слившись, мы выиграем в силе, но проиграем в самом важном: сократим район нашего действия. А задача сейчас - охватить партизанским движением весь вражеский тыл, беспокоить захватчиков на каждом шагу, трепать им нервы и лишь в крайне необходимых случаях ввязываться в бой.